Если одним словом выразить, что делают в России, то придется сказать (Карамзин устарел): убивают. Для британцев тоже найдется одно слово, выражающее самую суть их гнилостной души: лицемерие. Нет, чтобы правду-матку в глаза сказать, приправив хлестким словцом от широты души. Или по морде съездить от любви (бьет значит любит). Всё-то они норовят этак гладенько да гаденько сделать, исподтишка, да чтоб копейку выгадать. Удавка, и та у них с бантиком. «Дорогой г-н Живоглотов, не соблаговолите ли явиться в суд по обвинению в убийстве Вашей матери, г-жи Упырёвой…» Ну, скажите на милость, отчего это тут «дорогой» стоит?! А иначе нельзя. Язык не пущает. Другого обращения нет. Он вообще идиотский какой-то, этот язык: не смешно ли к ребенку обращаться на вы? И ладно бы к ребенку, но к собаке!..
Конвенциональная вежливость — ослабленная форма лицемерия. Говорят, она от рыцарства пошла. Рыцари, находясь среди себе подобных, каждую минуту жизнью рисковали, это входило в их статус и кодекс, но ни рисковать без крайней нужды, ни — что еще важнее — обнаруживать перед потенциальным врагом (то есть перед каждым) меру своих переживаний (в первую очередь — робости) они не хотели. Экономили силы.
Где больше всего в наши дни человек рискует жизнью? На дорогах, в автомобиле. Аварии уносят в сотни раз больше жизней, чем терроризм. В силу своего неискоренимого лицемерия британский водитель, вообще говоря, вежлив, осторожен и предупредителен. Норовит уступить дорогу, а тот, которому уступили (и пешеход, и водитель), непременно поблагодарит уступившего поднятием руки и улыбкой. Хотя и другое наблюдается.
Как там бывает при смертельном исходе, я из личного опыта пока не знаю, а в обычных авариях мне довелось побывать. Едем, например, по Финчли-роуд в Лондоне. За рулем, естественно, моя жена, водитель первоклассный. Едем, понятно, по правильной стороне дороги, по левой (по которой еще недавно полмира ездило, а сейчас — треть мира ездит). Полос три; мы едем по средней, обгонять нас полагается по правой, но обгонять некуда: тесно; на Финчли-роуд всегда тесно. Слева, у тротуара, — так называемая автобусная полоса, красная, большую часть дня открытая только для автобусов и такси, а в данный отвратительный момент пустая. Тут одному дураку потребовалось нас обогнать, он выехал на автобусную полосу и почти поравнялся с нами. Другой дурак в это время выезжает слева со двора, на красной полосе подвоха не ждет и смотрит в полглаза. Первый дурак, увидав второго, шарахается вправо и бьет нас мордой в зад, а мы от неожиданности чуть-чуть стукаем в задний бампер переднюю машину, сбавляющую ход перед светофором. Все останавливаются. Водители, включая первого дурака (второй, никого не задев и никем не задетый, уехал), выходят, здороваются и обмениваются записками: имя, телефон, номер машины, название страховой компании. Один из них вызывает полицию. Среди пассажиров тоже есть дурак: я. Выйдя из машины, я молча хватаюсь за голову в неизъяснимой муке. Наша машина (неновая) только что куплена, сбережения под копейку в нее угроханы, и всё говорит о том, что она — последненькая, еще одной у нас никогда не будет. Пассажиры передней машины, повреждений не получившей, тоже, посмотрев на меня, начинают вдруг на глазах заболевать: соображают, что легкая симуляция может обернуться порядочными деньгами по страховке. Через пять минут приезжает полиция и скорая помощь. Каждого расспрашивают. Ни одного слова на повышенных тонах, ни одного вызывающего вопроса — ни с одной стороны. Всё только по делу. Водительские права ни у кого не требуют (иметь их при себе необязательно). На алкоголь никого не проверяют. Симулянтам (из неповрежденной машины) надевают высокие воротники на шеи и погружают в скорую. Мы тоже туда садимся (жена ушибла палец, он сильно распух). Машина наша на ходу, из больницы (где мы ждали долго и почти что зря) мы возвращаемся к ней и едем домой. На другой день звоним в страховую компанию, через день письмом получаем анкету, где уже вписано имя дурака, заполняем ее, отсылаем, и на этом дело кончается: через две недели забираем починенную машину. Платила страховая компания стукнувшего нас дурака. А мы две недели пользовались так называемой машиной учтивости, временно (и бесплатно) полученной из страховой компании.
В иных наших авариях, где и пальца распухшего не случалось ни с одной стороны, схема была в точности та же, только без полиции. Поначалу нас удивляло, что никого ни в чем не приходится убеждать: всем сторонам всё ясно с первого взгляда, а страховой компании — и без взгляда. Потом — привыкли. Нам, прирожденным неудачникам, несправедливых решений по этой части не выпало.
Дороги в Британии сравнительно плохие, но без пыли и тумана (пресловутый лондонский туман на деле был смогом, пропавшим без вести после запрета на угольное отопление). Фары на случай тумана, которыми оснащены все машины, требуются два, много три раза в год. В провинции дороги часто лучше столичных. Пробки на скоростных дорогах случаются ужасающие. Бензин чуть ни вдвое дороже, чем в США. Тем не менее 84% британцев предпочитают машину поезду. Метро и железная дорога очень дороги — и в вагоне не доедешь от двери до двери.
Основные магистрали давно уже обещают сделать платными: 5 пенсов за милю с легковой, 10 — с грузовика. За что будем платить? За улучшение дорог. За их поддержание мы и так платим дорожный налог, составляющий 150-200 фунтов в год.
Немолодому человеку получить права в Британии трудно (не то, что в США). Считается, что нужно взять примерно столько уроков, сколько тебе лет. Для подростков права — совершенно необходимый элемент образования. Дочь моя сдала в 18 лет с первого раза; жена училась год и, в 50 лет, сдала с третьего раза (всех вокруг удивив). Один коллега по Би-Би-Си сдал с 12-го раза; другой, точнее, другая — после десяти попыток махнула на это дело рукой, решила жить бесправной. Урок вождения стоит от 20-и до 30-и фунтов, экзамен — 48.50 (да плюс за теоретический, по дорожным знакам и правилам, — 28.50). На первом же уроке вас сажают за руль, к середине курса вы водите уже по скоростным магистралям.
Угоняют ли машины? Конечно. Преступность в Британии хоть и не рекордная, но изрядная. Подростки, в основном африканские и карибские негры, шалят (а китайцы почему-то — никогда). Могут вынуть из машины радио. Угонщики, и не только они, ездят без страховки (в 2007 году полиция отловила тысячи незастрахованных машин). На машины заведена единая база данных. По номеру вашей машины полиция и любая страховая компания сразу назовет ваше имя и адрес, по вашему имени и почтовому коду — номер вашей машины.
Вежливость, было сказано, преобладает, является нормой, но, конечно, случается и нечто противоположное: road rage, дорожное бешенство, когда водители, ругаются, дерутся — и даже убивают друг друга. Что делать! Пока есть общество, будут и убийства. Заметьте: каждое убийство, включая дорожные, непременно попадает в газеты, — потому что, вообще говоря, убийств мало.
Хуже всего ездят владельцы спортивных машин, модных BMW или Audi, и — грузовиков. Последние ведут себя так, словно дороги принадлежат им. А вот водители самых роскошых машин, таких как бентли и громадные мерседесы, ездят, наоборот, медленно и осторожно, берегут свои сокровища.
«Красный Кен», мэр Лондона Кен Ливингстон, прозванный красным за левизну в рядах лейбористов, ввел несколько лет назад налог на въезд в центр города. Зачем? Чтобы уменьшить пробки и, хм, облегчить жизнь бедным (тем, у кого нет автомобиля). Поначалу налог составлял 5 фунтов, а с 2007 года он — 8 фунтов. Пробки едва ли уменьшились, бедные — почти очевидно проиграли. Машины есть практически у всех, и бедным они нужнее. Пострадали многие мелкие лавочники, тоже из числа беднейших.
Можно ли обойтись без машины? Это зависит от места жительства и от образа жизни. Если вы не пенсионер, в небольших городках и поселках так называемого Большого Лондона (в пределах окружной скоростной дороги М25) машина нужна.
Марина Цветаева панически боялась машин, а к поездам привыкла. Она была права: под колесами автомобиля гибнет несопоставимо больше людей. В сегодняшней Британии — десять человек в день, если верить оценке организации со страшноватым именем ЭТА. Не подумайте дурного, баски тут ни при чем; ЭТА — британская Ассоциация по борьбе за экологический чистый транспорт. Бомб не кидает, чего про других зеленых не скажешь, при ближайшем рассмотрении они — те же террористы, готовые убивать ради светлого будущего человечества.
Автомобиль изобрели (построили) немцы в 1886 году; Готлиб Даймлер и Карл Бенц. Автомобильный мартиролог открыли британцы, лондонцы. Госпожа Бриджет Дрисколл, 43-летняя жена рабочего, мать троих детей, была сбита машиной 17 августа 1896 года на одной из лондонских улиц, да так и не встала с мостовой. Число британцев, погибших похожей смертью, оценивается в 600 000 человек. Примерно столько же погибло во второй мировой войне (в первой — вдвое больше).
Паровозный мартиролог начался тоже тут. В 1830 году погиб первый человек под колесами локомотива. Им оказался Уильям Хаскисон, член палаты общин от Ливерпуля. Он спешил приветствовать премьер-министра, герцога Веллингтона, и не заметил приближения поезда. Кстати, сам Веллингтон поездов не любил. «Этот вид транспорта, — сказал как-то победитель Наполеона, — позволит простонародью свободно разъезжать по стране…» Как в воду глядел!
19 февраля 2008,
Боремвуд, Хартфордшир;
помещено в сеть 15 апреля 2008
газета ДЕЛО (СПб), 14 апреля 2008, с искажениями
