Те, кто убежден, что Сталин возвращается, получили новый козырь в руки: историю письма деревенской школьницы к российскому президенту. Обращаясь к вождю со скромной просьбой (с чем же еще?), Анна Проворова, выпускница средней школы в медвежьем углу Вологодской области, сама того не ведая, разом вскрыла несколько пластов российской действительности, обнажила состояние умов в России и обрисовала политический климат в стране. А дело было отнюдь не государственное. Она и ее одноклассники мечтали записать на пленку свой выпускной вечер, важное событие в жизни каждого россиянина, а видеокамеры у них не было, — вот с этим-то Анна и просила помочь, попутно приглашая президента заглянуть к ним в школу «на пироги». Дальнейшие события на несколько дней сделали Анну знаменитостью на Западе. Даже консервативная британская газета Daily Telegraph нашла место для ее портрета.
Запад прежде всего умиляется тому, с каким непостижимым, прямо-таки сыновним (в данном случае дочерним) доверием взирает Россия на кремлевского вождя. Там — всё могут, все трудности разрешают разом, по мановению волшебной палочки (одним вздыманием бровей). Деньги в Москве несчитаны, как алмазы в Голконде. Прямая материальная помощь со стороны президента представляется девочке вещью естественной, не задевает ее представлений о чести (своей и родительской), не кажется ей посягательством на казенные средства, собранные с таких же нищих, как она, или на кусок хлеба с маслом, честно заработанный президентом. Не подлежит сомнению и то, что бедняжка Анна испытывала чисто женскую симпатию к новому вождю, наконец-то нестарому (Россия так устала от своих геронтократов!) и, как многие полагают, не чуждому своеобразной романтики: воспитанному, согласно народной молве, на знаменитом сериале Семнадцать мгновений весны, где чекист-разведчик не зверствует и по-человечески обаятелен.
Но особенно потрясло Запад то, что письмо вызвало первую реакцию не в канцелярии президента, а в вологодском отделе народного образования. Не спрашиваем, где оно было впервые вскрыто: важно, что нашлась целая цепочка чиновников, для которых раболепное угодничество перед властью оказалось таким же естественным, каким для девочки — обращение к по-человечески симпатичному ей политику. Дело в том, что в письме Анны нашлись стилистические неточности. Они, по мнению вологодских недоучек из отдела образования, могли оскорбить президента, олицетворяющего государство, за что бедной Анне и досталось на орехи. Неточностей было две: после обращения («Глубокоуважаемый Владимир Владимирович Путин») отсутствовал восклицательный знак, а в тексте письма, грамматически безупречного, местоимение вы шло со строчной буквы. Если бы в отделе народного образования сидели люди, лучше знающие родную культуру, они, возможно, вспомнили бы, что восклицательный знак в обращении — лишь один из возможных знаков препинания. Русские писатели в частной переписке сплошь и рядом ставят вместо него запятую и даже просто забывают о знаке (что, скорее всего, и сделала Анна; заметим, что Запад, который нам, разумеется, не указ, и вовсе умиляется этому русскому восклицательному знаку). Так же точно и местоимение вы Пушкин, Тургенев или Чехов не всякий раз пишут с прописной в своих частных письмах, даже когда обращаются к людям, которых безусловно уважают. С прописной буквы это слово обязательно идет только в официальных, казенных и служебных письмах, каковым письмо Анны Проворовой признать нельзя. В прочих — допустимо и со строчной.
Реакция на письмо живо напомнила Западу сталинские времена. Ибо вологодские чиновники от образования, раболепствуя перед президентом, нагрянули с инспекцией в воробьевскую школу, которую закончила Проворова, пересмотрели полученные выпускницей оценки по алгебре и за сочинение — и лишили девочку полагавшейся ей серебряной медали. В результате Анна не попала в медицинский институт, о котором мечтала.
Тут вмешалась Москва и, по ироническому замечанию Daily Telegraph, «на свой лад восстановила справедливость»: прислала-таки Проворовой видеокамеру от имени президента (и, конечно, за деньги налогоплательщиков). А вот обратный пересмотр оценок выпускных экзаменов почему-то оказался для всесильной Москвы делом невозможным. Говорят, Анна плакала — да ведь Москва с Вологдой слезам не верят. Говорят еще, что директриса, Августа Смирнова, вступилась за Проворову, назвав действие чиновников-блюдолизов несправедливыми; но делу это не помогло.
Современная Россия, как океан в капле морской воды, присутствует в этой печальной истории. Священный, неприкасаемый в своей власти Кремль, нищая и бесправная провинция, детская вера в вождя и учителя, олицетворяющего народ, свобода в обращении с чужими деньгами, произвол и угодничество, замешанные на презрении к личности — и в любую минуту готовые раздавить человека, как насекомое…
Можно опасаться, кроме того, что злополучное письмо и суета вокруг него получат и культурный резонанс, — именно, не лучшим образом отзовутся в текущей русской словесности. После 1991 года, когда в России были отправлены на пенсию последние корректоры старой выучки, а народное словотворчество хлынуло на страницы новых изданий, начальная прописная буква всё чаще стала появляться там, где ей не место, — например, в именах нарицательных типа президент или правительство. Это была, с одной стороны, калька с английского (которым в России принято щеголять), с другой — всё то же византийское чинопочитание, сущностная природа которого не сводится к одному раболепию, а подразумевает еще и потребность уважать себя не как такового, но через причастность к государству в лице его вознесенных над толпой представителей.
В этом же ряду стоит и прописная в каверзном местоимении. Уважительное Вы заполонило газетные интервью, появляется в статьях и в книгах, нередко (что уже полная дикость) — и в значении множественного числа. Образно говоря, человек выходит на площадь и обращается к толпе: «Милостивый Государь!..». Что прописная в местоимении — вежливость чисто эпистолярная, притом преимущественно канцелярская, помнят немногие. Иные, подобно вологодским писарям, слышали звон, да не знают, где он. Теперь, после истории Анны Проворовой, — глядишь, и вовсе нить потеряют.
23 июня 2000,
Боремвуд, Хартфордшир;
помещено в сеть 9 августа 2011
газета РУССКАЯ МЫСЛЬ (Париж), №4324, 29 июня — 5 июля 2000.
газета ЛОНДОНСКИЙ КУРЬЕР №?, июль 2000.
журнал ВЕСТНИК (Балтимор) №14(247), 4 июля 2000.
газета ПАНОРАМА (Лос-Анджелес), июль 2000.
еженедельник ЗА РУБЕЖОМ, приложение к газете НОВОСТИ НЕДЕЛИ (Тель-Авив), №?, июль 2000.
газета ВЕСТИ (Таллин), №?, июль 2000.
