Несомненный артистизм, неподдельное остроумие, деятельная критическая мысль, наконец, неотразимое человеческое обаяние, — вот с чем явился перед русскими лондонцами Виктор Шендерович в зале Conway Hall'a. Ничего столь живого и подлинного российская эстрада за последние годы Лондону не показывала. Но это, разумеется, потому, что Шендерович — не только эстрада, и даже не в первую очередь эстрада: он, по его собственному определению, писатель-сатирик, тот, про кого сказано: «Дыша любовию к согражданам своим, на их дурачества он жалуется им…»
А дурачества он показал упоительные! Иной раз, как океан к капле воды, современная Россия представала в одной фразе-обмолвке, — скажем, во фразе Примакова или народной. «Не пройдет и года, как у всех на столе будут человеческие яйца!» (это не Примаков, это какой-то другой гомерический думак сказал); или «Продаются крылья для старого москвича» (газетное объявление). По временам зал покатывался со смеху и было, отчего. Чтение и рассказы из своей жизни (подготовленные, но с элементом живой импровизации) Шендерович перемежал отрывками из его знаменитых в России программ Куклы и Итого. Режиссерский дар Шендеровича несомненен. Чего стоит хотя бы кусок, имитирующий заставку к полнометражному детективу: из кустов, один за другим, медленно и значительно поднимаются жуткие уголовники (куклы, карикатурные портреты, для россиян мгновенно узнаваемые), все — в темных очках, и мерной, уверенной поступью хозяев жизни идут куда-то, сперва лицом к зрителю, затем спиной, — идут группой, в которой чувствуется неразрывная общность, сообщничество. Это — российские политики, думаки. На экране титрами проходят имена и отчества этих актеров политической сцены. Эффект — одновременно грозный и неизъяснимо комический…
Держался Шендерович превосходно, без тени фальши, не переигрывая (что так редко дается человеку, выхваченному лучом юпитера), умело дозировал неизбежное в его деле самолюбование; аудиторией владел безусловно. Успех его был полный (с двумя оговорками; о них дальше) и совершенно заслуженный. Решусь сказать, что ни один избранник народа не служит сегодня России больше и непосредственнее, чем этот актер, сценарист и режиссер, на первый взгляд занятый всего лишь остроумничаньем. В его веселом, язвительном ремесле присутствует подлинный патриотизм: вера в то, что для России не всё потеряно.
Оговорки же вот какие. Для тех, кто давно не живет в России, непрозрачны некоторые из намеков и отсылок Шендеровича, в частности, имена и отчества вождей и их карикатурные маски. Но тут уж, видно, ничего не поделаешь — и никого не упрекнешь. Злободневное — неотрывно от места… Хуже другое. Блестящий мастер анекдота и короткого рассказа, тонкий режиссер, Шендерович превосходно выстроил вечер, — лишь в одном чувство меры и такта изменило ему: в неумеренно длинных, не смешных и расхожих стихах собственного сочинения, читанных в изобилии (в частности, и на бис, хотя от него ждали другого). Виртуоз, бесподобный в своем элементе, он на глазах превращался в подмастерье, едва прибегал к рифмам, и обидно за него было до слез.
29 ноября 2000,
Боремвуд, Хартфордшир;
помещено в сеть 8 августа 2011
газета ЛОНДОНСКИЙ КУРЬЕР №135, 1 декабря 2000.
газета ГОРИЗОНТ (Денвер) №139, 28 февраля 2001.
