При иерусалимском Еврейском университете (Hebrew University of Jerusalem, האוניברסיטה העברית בירושלים) существовал Центр по изучению восточно-европейского еврейства, где все говорили по-русски … может, и сейчас существует; а при нем — группа, издававшая Краткую еврейскую энциклопедию на русском языке. Группа эта не была временной, энциклопедия — не была переводной; нужно было дать работу гуманитариям из Советского Союза. Создавался оригинальный основательный многотомный труд. Тома выходили по мере их подготовки: первый — в 1976, второй — в 1982, третий — в 1986. Многие статьи издательская группа заказывала на стороне: людям, не состоявшим в штате. Для четвертого тома («Кабак–Лютер») потребовались статьи об Александре Кушнере, о кибернетике и о Семёне Ликине, — их предложили написать мне. За первую и третью я взялся. Обе, подвергнувшись неизбежным искажениям, вошли в четвертый том, который появился в 1988 году, — но вошли без мой подписи: все статьи КЕЭ были анонимными.
Одно из вторжений в мой текст показалось мне оскорбительным. Кажется и сейчас. На стр. 852 четвертого тома значится: «Л[ипкин] переводил с идиш, в частности…». Так по-русски сказать нельзя. Слово идиш по-русски мужского рода, оно склоняется совершенно так же, как слова шалаш, карандаш (кстати, первое — семитского, а второе тюркского происхождения). Правильно будет: «переводил с идиша». Русские гуманитарии Еврейского университета попались в языковую ловушку совершенно местечковую.
Привожу текст моей статьи о Липкине как она была написана в декабре 1987 года, хотя мне многое хотелось бы поправить. Не вношу и подразумеваемую правку, написанную рукой времени за минувшую четверть века.
Ю. К.
27 декабря 2011,
Боремвуд, Хартфордшир
ЛИПКИН, Семён Израилевич (род. (6)19/IX/1911, Одесса), русский поэт и переводчик. Публикуется с 1928 (оригинальные стихи). После образования в 1934 современного Союза писателей СССР Липкин занимается главным образом переводами. В 1937 окончил Московский инженерно-экономический институт. Известен в основном как переводчик с восточных языков. Перевел народную поэзию и эпос калмыков (Джангар, 1940; этот труд, после ликвидации в 1943 году Калмыкской АССР, поставил под угрозу свободу и самую жизнь переводчика), киргизов (Манас, 1941), кабардинцев (Нарты, 1951), бурят (Гэсэр, 1968), индусов (Махабхарата, 1969), поэмы А. Навои (Лейли и Меджнун, 1943), А. Фирдоуси (Сказание о Бахраме Чубине, 1952; Шахнаме, 1955), Луфти (Гуль и Навруз, 1959), а также произведения современных авторов советского Востока. Липкин переводил с идиша, а частности, С. Галкина и П. Маркиша. Липкину принадлежит прозаические переложения народных сказаний Востока: Приключения богатыря Шовшура (1947), Манас Великодушный (1948), Царевна из Города Тьмы (1951). Помимо нескольких книг переводов, в СССР вышла книга военных очерков Липкина Сталинградский корабль (1943) и книги его оригинальных стихов Очевидец (1967, 1974), Вечный день (1975) и Тетрадь бытия (1977). Липкин участвовал во второй мировой войне, награжден орденами и медалями, а также (за переводы) почетными званиями автономных и союзных республик СССР. Дважды (1954, 1965) Липкин был делегатом съездов Союза писателей СССР. В 1979 Липкин принял участие в самиздатском альманахе Метро́поль, появившемся за рубежом, за что подвергся гонениям. Протестуя против них, а также против репрессий, которым подверглись двое других участников альманаха, Липкин вышел из состава союза писателей и с тех пор в СССР не печатается. За рубежом появились сборники стихов Липкина Воля (1981) и Кочевой огонь (1984), роман Декада (1983), мемуары Сталинград Василия Гроссмана (1986) и прозаико-драматургическая книга Картины и голоса (1986). В конце 1986 года Липкин возвращен в СП.
Начало известности Липкина как поэта положила А. Ахматова, в послевоенные годы неоднократно называвшая его в числе значительнейших современных ей поэтов. За немногими исключениями, стихи Липкина выполнены в классической манере, точно рифмованы и организованы в строфы; им присуща семантическая ясность, философическая настроенность, ассоциативная рефлексия и чрезвычайная тщательность отделки. Переводческий труд поэта сказался в его оригинальных стихах, которым, при замечательном верификационном мастерстве, присуща некоторая отстраненность от современного состояния языка и поэзии (что было косвенно отмечено В. Гроссманом) и излишняя рационалистичность («Я тяготел всю жизнь к правопорядку, / Клал крепких правил каменную грядку…»); эти качества особенно наглядны в больших повествовательных вещах Липкина (Нестор и Сария, и др.). Высшие достижения Липкина принадлежат его лирике, проникнутой христианскими и, в несколько меньшей мере, еврейскими мотивами и темами. Липкин обильно черпает образы и сюжеты из священных книг обеих религий. В нескольких стихотворениях Липкин обращается к Катастрофе европейского еврейства, иногда переосмысляя ее посредством христианской символики (Богородица, 1956). К ряду стихотворений, вызванных Катастрофой, обыкновенно относят и наиболее известное стихотворение Липкина Союз (1968): о неизбежности грамматического союза, без которого язык так же немыслим, как человечество — без «народа по имени И», обитающего «в азиатском заморье». Большинство читателей видит в этих стихах иносказательную похвалу еврейскому народу, утверждение его исключительности или даже божественной избранности. Эта трактовка была принята официальными и самодеятельными пропагандистами советской антисионистской кампании как еще одно свидетельство о «жидо-масонском заговоре против человечества»; она же, вероятно, побудила И. Бродского, составителя наиболее полного собрания стихов Липкина Воля, исключить Союз из этого сборника. Однако для писательской манеры Липкина и его религиозно-философского мировоззрения характерно, что стихотворение Союз допускает и буквальное прочтение. При таком прочтении Липкин предстает в нем, как и в большинстве своих зрелых вещей, христианским гуманистом-интернационалистом, не противопоставляющим интернациональное национальному, для которого трагедия «маленького племени И» означает то же, что и трагедия любого великого народа. В точности ту же мысль Липкин проводит в романе Декада, рассказывая о сталинской депортации чеченцев и ингушей. В мемуарах Сталинград Василия Гроссмана Липкин пишет: «Еврейская трагедия была для Гроссмана частью трагедии русского, украинского крестьянства, частью трагедии всех жертв эпохи тотального уничтожения людей…» Эти воспоминания (в литературном отношении неудачные) дают богатейший и достоверный материал о положении советской еврейской интеллигенции и об антисемитизме в СССР в 1930–1950-е годы. Еврейская тема и персонажи даны и в обоих художественных прозаических произведениях Липкина: в Декаде — на втором плане, в Картинах и голосах — на первом плане. С еврейской темой связана первая зарубежная публикация Липкина: в стихотворной антологии А. Доната Неопалимая купина (1973). Всюду в своём творчестве Липкин выступает апологетом еврейства с позиций общегуманистических, близких к христианским; всюду помнит и ненавязчиво напоминает читателю о своем еврействе, акцентируя при этом свою безраздельную принадлежность русской культуре и свой принципиальный интернационализм.
3 декабря 1987, Иерусалим
помещено в сеть 27 декабря 2011
в книге
КРАТКАЯ ЕВРЕЙСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ, том 4, стр. 851-853,
изд. Еврейского университета, Иерусалим, 1988.
