Предисловие, вошедшее в книгу Усама Велимирович и другие фельетоны (2006) в урезанном виде, здесь приведено полностью. Предисловий было написано два, из них я не без колебаний выбрал первое, облегчённое, а второе отложил, но в последнюю минуту издательство сообщило мне, что пятая страница книги пустует, ее нужно чем-то заполнить или же необходимо переверстывать все 318 страниц книги. Скрепя сердце, я сократил и без того короткий и перенасыщенный ассоциациями текст. О переверстке не могло быть и речи, все сроки выхода книги прошли, я был поглощён другой работой.
Книга готовилась в спешке, в очень трудных условиях, не позволивших мне внимательно пересмотреть очерки и выстроить их в надлежащем порядке. Даже отбор очерков случаен. В книге полно досадных опечаток. Издательство и посредник повели себя по отношению ко мне мошеннически, нарушили почти все мои требования. В довершение всего тираж книги был мне недоступен в течение двух лет. Если верно, что книги имеют свои судьбы (habent sua fata libelli), то судьба этой книги пока что темна и плохо соотнесена с моею.
Ю. К.
15 октября 2014,
Боремвуд, Хартфордшир
Сперва о деле.
Когда слепой жук ползет по поверхности шара, у него нет возможности догадаться, что это — не плоскость. Так Эйнштейн характеризовал свое главное открытие. Всякая истина проста и конкретна, нужно только ее понять. Приходится переступать через себя, взрослеть, расставаться с любимыми игрушками. Нельзя приобретать, не теряя. Больно, а деваться некуда. Иначе — застой, скука, голод.
Теперь о методе.
Точность и полнота, к которым стремится наука, недостижимы в критике и публицистике. Чтобы быть услышанным, публицисту приходится быть кратким, сгущать краски, заострять характеристики до неправдоподобия, брать через край. Чтобы не растекаться по древу, он прибегает к метафорическим сгусткам смысла. Иначе он не донесёт свою частичную истину до читателя, тот попросту заскучает.
Выработать истину — одно, донести — другое. Ирод и народ слышат не Екклесиаста, а шута, юродивого. Здравый смысл есть система предрассудков, складывающаяся до восемнадцати лет. Так возражал критикам Эйнштейн — приемом, останавливающим внимание. Die Lust der Zerstörung ist zugleich eine schaffende Lust — так возражал критикам Михаил Бакунин. (Европейцам он запомнился именно этой немецкой фразой, означающей: «Страсть к разрушению есть вместе с тем и страсть к созиданию».) Парадокс — золотой ключик постижения, отмычка совести и смысла. Это скальпель. Хирург действует парадоксально: причиняет боль, чтобы избавить от боли. Парадокс содержит вызов — и тем обедняет жизнь, которая глубже вызова: ведь понять значит упростить. Парадокс короткий, разящий, называют по-гречески оксимороном (не «оксюмороном»; такая орфография — латинская ересь). Дословно оксиморон — острая глупость, интенсивная форма парадокса распространенного, экстенсивного. Он хорош ударной силой, пьянящей и трезвящей. Он — сгусток пространства и времени. Он плох недоговоренностями. Думающему человеку самому приходится перекидывать смысловые мостики. И спорить.
Спекулятивное исследование имеет свои преимущества над академическим. Факты или их истолкование должны вывести читателя из душевного равновесия, превратить в собеседника, в оппонента, в друга или врага. Провокация, этот нерв журналистики, — тоже исследовательский приём. Плодотворное право на ошибку заложено в специфике жанра.
Наконец об авторе.
Его соседство с Эйнштейном и Бакуниным в этом тексте — острая глупость. Он с великими не тягается. В редкие минуты своего ясновидения он хотел бы вовсе избавиться от самовитого местоимения первого лица единственного числа, воплотиться в довод, в квант истины. Забудем об авторе, но договоримся держать в голове две вещи: (1) острая глупость — не оскорбление и не насмешка; и (2) говорить о России, за Россию и от имени России у автора столько же права, сколько у вас.
5 июня 2005,
Боремвуд, Хартфордшир;
помещено в сеть 16 октября 2014
в книге
УСАМА ВЕЛИМИРОВИЧ И ДРУГИЕ ФЕЛЬЕТОНЫ
, СПб, ТИРЕКС, 2006 (в урезанном виде).
